Маленькая поэма о дубовом листе

Скажи мне, разве можно захлебнуться
В опавших листьях?..
Да, мой милый, можно.
Как я устал с усилием дышать! Как сложно!

Ведь место им – дорогой бурой сплошь
Ложиться у расслабленных подошв,
Служить стопам моим.
Смотри, смотри: лишь нам с тобой двоим
Они открыть хотят,
Зачем они преследуют меня,
Пугают, душат и приходят по ночам.
Ты знаешь, чувство, будто бы я сам
Срываюсь с ветви.

Я помню, что я был одним из них
И спорил с ветром, был особо лих.
Я не хотел, как все, на землю лечь
Иль соскользнуть по камню и утечь
С ручьём под старый свод мостаИ не сказать, чтоб цветом я
Был лучше, чем мои друзья,
И формой вряд ли бы своей
Привлёк кого-то из людей.
Я был не нужен никому,
Ни даже дубу своему.

Когда же сумерки на сад
Спускались, как я был им рад!
Шептались ветви в полумгле,
И мысли странные во мне
Рождал их шёпот вековой.
Смотри, у нас над головой
Дубы, насупившись, молчат,
Стволами древними скрипят,
Но в них – иные звуки есть,
И все их мне не перечесть.

Одною ночью я узнал,
Что на вершине голых скал
Растут деревья. Ветви их,
Слезы медовой накопив,
Роняют на берег морской
Смолы росинки золотой.

Я разузнал, что та смола
Медвяным чревом вобрала
Пчелу, былинку, муравья.
Быть может, ей сгожусь и я?
Так я мятежною мечтой
Был весь охвачен с ночи той.

Я помню ясный воздух у дубрав.
Его могучей грудию вобрав,
Метался дождь средь спутанной листвы
Над жухло-спелой пряностью травы.
Стал заклинать я бурю грозную: ударь!
Я улечу с тобой и превращусь в янтарь!

И я дождался, с ветви я упал,
Когда гуляка-ветер с голых скал
За мной примчался и унёс туда,
Где под скалой шумливая вода
Протягивает руки, будто ларь,
Что сохраняет золотой янтарь.

Передо мною, громко хохоча,
Топило солнце пламенем луча
Густой, прозрачно-горький жизни сок,
Я от него совсем на волосок!
Весь заискрившись солнцем, в этот миг
Я стал янтарной жилки тонкий лик.
Вот, милая, и всё: я был бунтарь,
И я не землю выбрал, а янтарь.

Они летят, целуются с дождём…
Мне грустно, милая, давай уйдём.
Смотри: они над нами не кружат,
Мечты мои уже не сторожат,
Ведь я не лист уже, и не бунтарь,
И, милая, я даже не янтарь.

И там, замёрзнув и устав,
Промокнув, растворившись в слизь,
С потоком чёрных вод нестись.